Нерадивая дочь - Лариса Джейкман
«Надо идти в зал», – решила бедная женщина и, собрав остатки сил, вернулась обратно. Дефиле моделей Франко Грюони подходило к концу, по подиуму уже вышагивали все участницы, еще раз демонстрируя публике шик и элегантность одежды итальянского кутюрье, раздавались аплодисменты, но они взорвались волнующим всплеском, когда на сцену наконец вышел и он сам. Татьяна стояла в дверях и смотрела на него. Франко купался в лучах своей славы, публика принимала его очень тепло и радушно, а он скромно улыбался всем, посылал в зал воздушные поцелуи и наконец сказал:
– Я люблю вас, русские красавицы, и готов весь мир положить к вашим ногам.
Затем он протянул руку куда-то за кулисы и вывел на подиум Изольду.
– Это моя помощница и вдохновительница моих идей, организатор этого шоу. Ее зовут Изольда Миллер, и я хочу просить ее руки! Именно здесь и прямо сейчас!
Зал вновь взорвался овациями. Изольда непроизвольно прикрыла рот ладошками, а глаза ее засияли каким-то особенным блеском, вспыхнули и заискрились. Франко Грюони, недолго думая, подхватил девушку на руки и унес за кулисы.
Это был шок. Все возбужденно обсуждали происшедшее, благо объявили перерыв, а Татьяна наконец смогла встретиться с Максимом.
– Ничего себе! Вот это он выдал! – воскликнул тот. – Нет, ну ты видела? Это же поступок. Уважаю.
У Татьяны потеплело на душе. Еще утром Грюони убеждал ее, что жениться не намерен, а тут вдруг такой выпад. Наверное, ее слова и советы не пропали даром, он все обдумал и решился. Молодец Франко, как всегда – молодец!
Максим с Татьяной отправились на поиски Изольды и ее новоявленного жениха. Те были в гримерной, в окружении девушек, и все пили шампанское. Розовые щеки Изольды, ее сияющие изумрудные глаза и сверкающая улыбка Франко были лишними доказательствами того, что они счастливы и пребывают в состоянии полного блаженства.
– Танечка, ну куда ты запропастилась, – сказал Грюони, увидев ее. – Максим, шампанского всем! Присоединяйтесь.
И пока Максим разливал игристое вино по бокалам, Франко подошел к Тане, отвел в сторону и сказал очень тихо, держа ее за руку:
– Ты сделала меня счастливой дважды, первый раз в Милане, второй раз сегодня. Я немного увлекся своими чувствами к тебе, но Макс есть Макс. Против него я проигрываю, я понимаю. Но спасибо тебе за Изольду. Ты открыла мне глаза, ослепленные какими-то несбыточными мечтами. Мы друзья?
– Франко! Я так рада за вас. На эту девочку можешь положиться целиком и полностью, не предаст и не обманет. Вы так подходите друг другу. Как у нас говорят, будем дружить семьями.
Они обнялись и так в обнимку подошли ко всем остальным, веселым, молодым и счастливым. Праздник продолжался допоздна, но у Татьяны на душе было тяжело и неспокойно. Что там с мамой? Как Лика справилась со всем этим?
И все же позвонить Лике удалось только ближе к полуночи. Она ответила уже более спокойным голосом и сказала, что маму вновь забрали в больницу.
– Она опять что-то приняла, представляешь? Какую- то гадость. У нее развился ларингоспазм.
– А это еще что такое? – насторожилась Татьяна.
– Ну как бы сужение гортани, затрудненное дыхание, реакция на что-то. Она вчера жаловалась на легкую боль в горле, я попробовала дать ей полоскание с содой, но она твердила про какой-то «леголь» что ли, якобы им она Эдика всегда лечила в детстве.
– Люголь, – поправила ее Татьяна. – Да, была такая брызгалка, что-то сладкое с йодом, я помню.
– Но у нас его никогда не было, я даже не слышала о таком. Вот она и забрызгала горло чем попало, что под руку подвернулось. Танюша, горе мне с ней. Только отвернешься, жди беды. И жалко, и страшно.
– Лика, вам надо нанять медработника, одной Натальи тебе в помощь недостаточно.
– Эдик уже занимается этим. Сегодня он с мамой в больнице, там ему обещали помочь найти человека. Они уже предложили мужчину, но мы отказались. Мыть же надо, а маме вряд ли это понравится. Пусть уж женщину найдут помускулистей.
– Понятно. Давайте ждать лучших времен.
Лика поблагодарила за поддержку и отключилась. Татьяна испытывала некоторую неловкость, что не может ничем помочь. Но она сама была в положении, жила в другом городе, нужно вставать на учет и наблюдаться. Плюс работа, Максим, не бросишь же это все.
Да и проку от ее помощи маме будет мало. Нерадивая дочь. «А вы кто? Вы к нам надолго?» – будет каждое утро спрашивать мама, и отвечать на подобные вопросы станет просто невмоготу.
28. Яркий свет на финишной прямой
Три месяца пролетели быстро. Осень на удивление выдалась сухая и теплая вплоть до самого ноября, но затем заморосили дожди, похолодало, а в конце месяца выпал первый снежок. Татьяна уже оправилась от своих недугов, тошнота ее больше не мучила, чувствовала она себя превосходно. Округлость ее фигуры была уже хорошо заметна, но это только радовало будущую маму, которая не оставляла своего малыша без присмотра, еженедельное посещение врача, контроль за состоянием здоровья – все это стало ее повседневной рутиной. Первая беременность, да и возраст за тридцать требовали особой тщательности и осторожности.
В магазине она появлялась не каждый день, хотя и старалась как можно чаще. Изольда Миллер вела дела уверенно, она справлялась, хотя в особо трудных случаях, связанных с финансовыми документами например, она обращалась за советом.
Девушка сияла от счастья, на пальце у нее красовалось колечко с изумрудом, подаренное Франко в знак помолвки, а свадьба была назначена на июнь и в Милане. Магазин на этот месяц закрывался на ремонт и переучет, а на самом деле должна была решаться его судьба: кто встанет во главе.
У Татьяны на этот счет было два мнения: либо они с Максимом выкупают этот бизнес, как она уже предлагала ранее, и тогда его судьба полностью переходит в ее руки, либо Изольда возвращается после свадьбы и продолжает дела сама хотя бы до Нового года, пока у Татьяны с Максимом не подрастет малыш, и она снова сможет вернуться к руководству. Оба эти варианта вполне устраивали будущую маму. Только при любом раскладе предстояло найти достойную замену Изольде.
Пока вопрос оставался открытым, Франко никакого решения еще не принял, но обещал подумать и сообщить в ближайшие месяцы. Но на самом деле все эти проблемы мало волновали Татьяну. Перед ней сейчас стояла другая задача – переезд мамы в Москву и определение ее в «санаторий», как они между собой называли это «элитное», по словам Эдика, заведение, чтобы выражение «дом престарелых» не резало слух.
За неделю до приезда Татьяна с Максимом посетили этот поистине чудесный уголок, вдали от шума городского, уютно расположившийся в березовой роще, где щебетали птицы и был слышен звон церковных колоколов. Им показали отдельную палату, которую уже на полгода вперед проплатил любящий сын. Окна выходили в парк, все сияло чистотой и свежестью, все необходимое под рукой и в шаговой доступности.
– Ваша мама будет здесь в полной безопасности и под круглосуточным присмотром. Вы не волнуйтесь. Посмотрите наше меню, – сказала ей сестра, сопровождавшая их, но Татьяна отказалась.
– Спасибо, я уже в курсе, что здесь отменно кормят. Мне очень не хотелось бы, чтобы мама чувствовала себя здесь одиноко. Я смогу навещать ее в любое время?
– Конечно, Татьяна Георгиевна. Мне понятны ваши тревоги, но поверьте, вашей маме будет у нас хорошо. Ни один, даже самый любящий сын или дочь, не смогут оказать ей столько внимания и заботы…
– Сколько смогут чужие люди, – закончила Татьяна ее мысль.
– Я боюсь, вы не совсем правы. Я не это имею в виду. Ухаживать за такими людьми – это огромная физическая нагрузка прежде всего. Вы все-таки в положении,
